Продала наркотики. Нуждается ли в помощи?

http://www.mk.ru/social/2018/07/12/zaklyuchennyy-matrosskoy-tishiny-golodaet-bolshe-mesyaca.html

Больше месяца в «Матросской Тишине» отказывается от пищи 21-летний осужденный паренек. За его голодовкой не наблюдает весь мир, как за голодовкой режиссера Олега Сенцова. И если он умрет (а все к этому идет), то вряд ли возмутится Европа, вряд ли вообще кто-то об этом заговорит. Тихая смерть маленького человека, который мечтал стать летчиком и который теперь смотрит потухшим взглядом на небо в клеточку. Мосгорсуд вдвое сократил ему срок лишения свободы — с 10 до 5 лет, но парня может спасти только полное оправдание. Добиться его в наше время почти нереально, а потому сотрудники СИЗО мысленно прощаются с ним.




Маруфжон мечтал выучиться на летчика.

Маруфжон Шакаров за последнее время ослабел настолько, что с трудом поддерживает разговор. Ни администрации СИЗО, ни медикам пока не удалось отговорить его от голодовки. Маруфжон остается глух к увещеваниям по простой причине: в его голове в 21 год не укладывается — как такое могло произойти с ним, парнем, окончившим в Ташкенте авиационный техникум и приехавшим в Россию, чтобы поступить в Институт гражданской авиации и стать летчиком. Мечта разлетелась в пыль, и вместо бескрайнего неба уделом Маруфжона стало разве что небо в клеточку. На ближайшие 10 лет. А началось все с обычного летнего дня год назад, когда молодого человека остановил полицейский патруль на автомобиле.
Как описывают ситуацию полицейские, Маруфжон бросился от них бежать, а когда его догнали, сообщил, что имеет при себе семь свертков с наркотиками. Собственно, они и были обнаружены у узбека. Как описывает ситуацию Маруфжон, когда он остановился по требованию полицейских, те дважды проверили его документы и отпустили, но затем документы решил проверить третий страж порядка, водитель, и Маруфжон, всегда вежливый и послушный, выразил наконец недовольство. Это вызвало гнев полицейских. Быть может, сыграл свою роль и тот фактор, что худенький аккуратный узбек говорит по-русски подчеркнуто грамотно и культурно. На высказывания стражей порядка по поводу обнаглевших гостей столицы он позволил себе указать на то, что с гостями следует быть вежливыми. В ответ на эту вопиющую наглость, по версии Маруфжона, на него надели наручники.

Стереотип узбека-дворника или таджика-дворника плотно засел в головах москвичей. Метла и тележка, яркая рабочая безрукавка, кепка, велосипед, зимой — лопата для уборки снега. Доброжелательная и слегка подобострастная широкая улыбка на лице в любое время года. Работай и не хами. Будь вежлив, ты не у себя дома. Приехал работать — улыбайся и будь благодарен.


Маруфжон все время учился, учился и учился. В одиночной камере СИЗО, где голодает Маруфжон, на столе — книги, самоучители. Пытается не терять времени — зубрит испанский, немецкий. Художественная литература на русском языке — надо ведь и отдыхать. Вот дочитал книгу Паланика, хотел бы почитать еще, но больше этого автора нет в библиотеке следственного изолятора. И самоучитель испанского — только второй том, а первого нет. Хотелось бы еще, может быть, фантастики… а еще — что-нибудь об авиационной логистике. Вообще чего-нибудь о небе… о самолетах! Сотрудники УИС такие книги неделю искали по библиотекам всех СИЗО Москвы — и нашли. Непрозрачно черные, всегда изумленно круглые глаза Маруфжона озарились восхищением, когда ему протянули книги. Он с улыбкой прижал их к груди, а книгу с самолетами — поднес к губам и поцеловал. И затем все же отложил в сторону — основное время голодающий Маруф посвящает написанию прошений и обращений. Он пишет их своим удивительно аккуратным разборчивым почерком во всевозможные инстанции, в редакции газет, по списку, веером. Он просит обратить внимание на его невиновность. Он требует справедливости.

А доказательств вины маленького узбека немного. Упоминание о том, что в изъятом у парня телефоне обнаружены фотографии из мессенжера «Телеграм», где изображены места, в которых якобы ждала Маруфа закладка. Правда, потом все эти фотографии (целых 37!) с телефона исчезли. Их даже не показали самому обвиняемому. И в качестве доказательства суд признает допустимым мнение некоего специалиста о том, что в секретной программе фотографии могут исчезать. Правда, данный специалист не имеет соответствующего образования, работает в интернет-салоне, и о чем, собственно, повествует вынесенное им заключение, сказать сложно.


Так на каком же основании на протокол осмотра телефона якобы специалистом ссылается в приговоре судья как на доказательство направленности умысла? И почему в резолютивной части приговора такое странное решение — телефон уничтожить? Концы в воду?

Что же остается? Показания сотрудников полиции Демченко и Овчинникова, остановивших парня на улице Уральской. А есть еще собственные показания Маруфжона о том, что наркотики были им приобретены для личного употребления. Он, впрочем, говорит, что не подписывал таких показаний. Еще он говорит, что его вывезли в лесополосу, избивали, используя при этом электрошокеры, было больно и страшно. Но он отрицает, что признал вину. Как категорически отрицает и то, что когда-либо имел дело с наркотиками — не продавал, не приобретал, не употреблял. Он не находился в сфере индустрии худших представителей правоохранительных органов по поставленному на поток обвинению и направлению в места лишения свободы лиц, которые хоть минимально засветились в околонаркотической теме. Реальные дилеры, наркодилеры выдуманные, их знакомые, знакомые знакомых… В этих кругах Маруф не вращался никогда... Начальник медчасти СИЗО внимательно читает документы, заключения экспертизы. Ни он, ни целая психиатрическая экспертиза не обнаружили у него признаков наркомании.

Судья Преображенского суда Сиратигян, однако, во всем согласилась с выводами следствия. Она приняла во внимание отсутствие вредных привычек, отметила непризнание вины, а затем внесла в текст приговора, что 10 лет строгого режима Маруфжону необходимо назначить… «в целях восстановления социальной справедливости». Согласно общей дефиниции, социальная справедливость — это мера равенства в жизненном положении людей, классов и социальных групп, объективно обусловленная уровнем материального и духовного развития общества. Что это за мера равенства, каким образом она восстановится и какое отношение она имеет к крушению судьбы молодого человека?

Адвокат, по словам Маруфа, ему тоже достался непростой. Содиков Шарбатулло Джаборович, как говорит осужденный, рекомендовал Маруфжону поскорей признать вину. Когда тот отказался, огорченный адвокат, невзирая на позицию клиента, так и писал в жалобе: вину-то Шакаров в суде не признал, но по факту-то он ее, конечно, признал, что должно являться смягчающим обстоятельством. И то, что Маруфжон упорно отрицает вину, адвоката совершенно не смущало.


Московский городской суд, рассмотрев дело в апелляционной инстанции по жалобе голодающего Шакарова, произвел переквалификацию статьи с попытки распространения наркотиков на их хранение в целях личного употребления и вдвое снизил срок наказания. Явление небывалое, немыслимое.

— Да ты что, тебе же срок вдвое скинули! — бросились увещевать голодающего сотрудники СИЗО. — Ты понял — вдвое! Ты понимаешь, какой счастливчик? В первый раз такое видим! Всего пять лет оставили, прекращай голодовку, чего еще желать? Год отсидел ты уже, скоро УДО! На одной ноге отстоишь!

Голодовку Шакаров не прекратил и не понимает, почему так радуются сотрудники, с чем его поздравляют. С пятью годами вместо десяти? Так прокурор с самого начала запрашивал… семнадцать. Счастья победы Маруфжон не испытал. Желал и продолжает желать простого — полного признания своей невиновности. Того простого факта, что он не приобретал и не намеревался сбыть наркотики. Вообще ничего общего никогда с ними не имел. Просто однажды не смолчал, попав в поле зрения сотрудников полиции. Не захотел признать себя человеком «второго сорта».

Маруфжон пишет в своем обращении в редакцию «МК»: «У меня больше не осталось выбора, кроме такого протеста — отказа от приема пищи…».

— Прекращай, Маруфжон! — взывает доктор. — Что делаешь с собой? Ты что же — девушку заводить не собирался? Родителям наследников подарить?

— Собирался… — Маруф опускает голову. — Есть девушка! Наследников хотели… Только… теперь ведь не будет ничего?

Перед расставанием он обращает внимание на видеорегистратор. Так заведено в СИЗО: все беседы с арестантами происходят под видеозапись. Маруф с интересом спрашивает: а ведь оттуда останутся фотографии, да? Можно фотографию сделать?

— Хочешь на память? — улыбаются сотрудники. — Можно!

— Нет, — отзывается Маруф. — Пусть у вас будут фотографии. Когда-нибудь, через много-много лет, вы полетите куда-нибудь на самолете… может, в отпуск. На юг, в другую страну. А я буду пилотировать этот лайнер. И вы сможете сказать тогда: знаете, кто ведет этот корабль? Это наш знакомый, наш друг Маруфжон, это он лайнером управляет. Мы помогли ему когда-то! Вот, видите? Есть и фотография вместе… Теперь он настоящий летчик!

Из обращения Маруфа Шакарова в редакцию: «Прошу вас помочь мне оправдаться, я должен помогать родителям и родным, также получить высшее образование по своей мечте, а не сидеть в тюрьме, я не для этого приехал в РФ».

 

Да и узбек всей правды никогда не расскажет. Скорее всего частичная вина его есть.

 

Хорошо если задумаются читающие.

 

Любая опечатка в документе.
Указание руководства о неверной квалификации.
Вариантов и предлогов море.