Казнить нельзя помиловать

Часть первая. И вечный сон...


С годами этот сон приходил всё реже, и если раньше, как только он вошёл в его жизнь, Кирилл просыпался с криком и весь в поту, то сейчас просто резко вздрогнув, словно после удара током, он открывал глаза и подолгу смотрел в темноту, ожидая, пока уляжется сердцебиение и проклятый сон не забьётся другими переживаниями и воспоминаниями. Неважно, падал ли Кирилл в этом сне в горящем самолёте, оборонял ли замок от вандалов или, наоборот, брал древние стены штурмом, ходил ли по снежным горам или плыл на лодке по длинному узкому озеру – он всегда оказывался в подземной пещере. Также, несмотря на меняющуюся обстановку внутри тоннеля (то по стенам горели факелы, то впереди брезжил свет, то под ногами оказывалась светящаяся дорожка), неизменен был зов из глубины пещеры, не идти на который было невозможно. И он шёл… Было скользко, мокро, холодно, выступающие камни царапали плечи и обдирали голову, колени были сбиты в кровь от постоянных падений, спину ломило от усталости, а в голове звучал только этот ужасный зов. Добираясь, наконец, до большого зала с огромным костром посередине, остановившись, Кирилл старался рассмотреть что-то там за костром, понять, зачем и куда его зовут, но каждый раз кто-то его убивал. Убивали по-разному – то кинжалом в бок, то шпагой в сердце со спины, то просто отрубали голову, которая, откатившись, смотрела на падающее обезглавленное тело. Кто и зачем его убивал, понять не удавалось никогда…

Так и сегодня – вновь умерев во сне и дёрнувшись всем телом, Кирилл открыл глаза. В комнате было ещё темно, но сквозь задёрнутые занавески уже пробивался рассвет, так что по полу и низу стен простирались четыре полоски света, позволяющие разглядеть части обстановки. «Чёрт возьми, где я?» - подумал Кирилл, глядя на незнакомое одеяло и светло-зелёные обои. «Ну ты даёшь, брат, давно уже так не напивался!» - сказал он сам себе и, облизав потрескавшиеся от сушняка губы, решил вставать. На удивление, голова не раскалывалась, хотя само ощущение глубокого похмелья сразу настигло, как только залез под душ. Трижды поменяв струи горячей и холодной воды, и выпив прямо из-под крана литра полтора живительной влаги, Кирилл немного пришёл в себя. После душа, войдя в зал обычной двушки-распашонки, он увидел на стуле свои джинсы и выпавший из кармана на пол телефон. Обрадовавшись, Кирилл схватил его, но тот не подавал признаков жизни. «А, ну да», - вспомнил он, - «батарея же ещё вчера умерла, в ресторане. И всё-таки, как я здесь то оказался? Вчера ведь все по домам собирались?» Окинув зал взглядом, Кирилл увидел приоткрытый одежный шкаф, из которого выглядывала женская служебная форма. Распахнув дверцу, и прикинув её размер, он всё понял – это Марина, и он у неё дома. «Вот это номер! Какого хрена? Как это, вообще? И зачем? Ну ты и чудила!» - поразился сам себе Кирилл. В квартире было душно, и он, не надевая штаны, и судорожно пытаясь восстановить ночные события, прямо в трусах отправился на кухню. Стараясь не шуметь, обыскал шкафчики и обнаружил дорогую марку молотого кофе, а чуть позже на глаза попалась и турка. «Ну вот, жизнь налаживается!» - с удовольствием отметил он и, поставив, кофе на плиту, стал вспоминать…

В Абхазию его пригласил одноклассник, хорошо устроившийся после военной службы в ФМС. Позвонил где-то полгода назад, сказал, что прикомандирован на год в Абхазию, и что, мол, давай, братуха, приезжай, пока у меня есть связи и возможности. Выбрался Кирилл только позавчера, в пятницу, захватив с собой парочку приятелей. На дворе начало апреля, отдыхающих по пальцам пересчитать, но солнце уже жарит вовсю – чудесно! Первый день провели в Цандрыпше (или, по-старому, Гантиади), в гостях у родственника одного из приехавших вместе с Кириллом приятелей, а вчера рано утром их забрал его одноклассник. Поначалу поехали в Сухум, где крепко позавтракали, уговорив литра полтора 70-градусной чачи. В середине трапезы к ним присоединились две девушки, которых одноклассник Тельман представил, как своих коллег. Одна из них и звалась Мариной. Высокая, чуть ли не под 2 метра ростом, крепкая, спортивная, уверенная в себе – она сразу вызывала симпатии. К тому же, несмотря на то, что она тоже провела в Абхазии чуть меньше года, Марина успела обойти и облазить все достопримечательности этой маленькой гордой страны, от побережья до снежных перевалов. Именно поэтому Тельман, сам ленивый донельзя, её и попросил устроить московским гостям обзорную экскурсию. Чуть позже, когда ждали машину, Кирилл тихонько уточнил у Тельмана место работы Марины – уж больно она не походила на рядового сотрудника ФМС, как он её всем представил.


- Тебе скажу! - прошептал Тельман. - С Генпрокуратуры РФ она, надзор за местными. Но ты не парься, на отдыхе она с нами сейчас. Просто очень просила никому не говорить, ей новые знакомства ни к чему.


С ходу отметя всякие попытки ухаживания, после обеда Марина потащила подвыпивших мужиков в горы, где находилась пещера монаха-отшельника, жившего там вплоть до абхазо-грузинской войны. Путешествие было не из лёгких. Крутой, под 60 градусов, затяжной подъём по каменным осыпям и дикому лесу. Кирилл, занимавшийся в молодые годы альпинизмом, умел правильно дышать и ходить по горам, поэтому старался не отставать от упорно рвущейся вверх девицы. К пещере они вышли первыми и ещё около получаса сидели вдвоём, поджидая остальных, и любуясь на шикарный вид побережья, открывающийся со склона горы. После этого неугомонная Марина потащила их в Очамчиры, село, расположенное почти у границы с Грузией. Само по себе село было не интересным, но в нескольких километрах от него расположен Илорский Храм, основанный в XI веке, по легенде, на месте древнего святилища. Там то Кирилла и накрыло. И дело было не в мироточащей иконе, висевшей на стене, и не в полной тишине, нарушаемой лишь далёким рокотом накатывающихся волн, и не в состоявшемся на их глазах удивительным своей наивностью и простотой крёстном ходе, в котором участвовали, помимо священника, ещё всего четыре прихожанина… нет… там разливались покой и сострадание. Пока товарищи осматривали Храм, Кирилл, как ошпаренный, выскочил из него и, сев на траву около колодца со святой водой, охватив голову руками, тихонько выл, изо всех сил сдерживая слёзы. Кругом было так благостно и тихо, а на душе у него творилась буря…

После посещения Илорского Храма Тельман повёз всех на ужин. Был какой-то большой шумный ресторан, вино и чача текли рекой, стол был заставлен мясом и свежей зеленью. Много говорили, ещё больше пили, неумело плясали лезгинку и орали эстрадные песни. Тельман постарался, вечер удался. Кирилл хотел развеселиться, пил чуть ли не больше всех, даже пытался поучаствовать в ресторанной драке (друзья успели оттащить), однако на душе было невозможно тяжело. Отойдя в уборную, он даже проревелся минут пять, сидя на унитазе. «Слышь ты, урод!» - ругался он на себя, охватив голову руками и хлюпая носом. - «Ты же 30 лет не плакал, что с тобой? Ну-ка, встал и пошёл, размазня! Что за хрень?» Совладав, наконец, с собой, он вновь присоединился к товарищам. Марина к тому времени уже тоже хорошо подвыпила и вовсю флиртовала с одним из приятелей, вторая подруга (то ли Алла, то ли Олеся её звали, он не мог сейчас вспомнить) накрепко приклеилась к Тельману. Кирилла вдруг прорвало на нежность. Он произнёс подряд четыре или пять тостов и отрубился…

Дальше в памяти была пустота. «Мда-а-а,» - вздохнул он, - «придётся ждать, пока проснётся прокурорша. По-любому, надо как-то выяснять что было, а то и Тельмана подведу, да и перед ней неудобно. Сколько она, интересно, дрыхнуть ещё будет?». Но всё случилось очень неожиданно. Заглянул в полупустую кружку из-под кофе, Кирилл решил сварить себе ещё одну порцию. Вставая, краем глаза заметил под столом что-то чёрное, но было поздно – он таки наступил на кошку. Чёрная мохнатая молния истошно завизжала и, на секунду впившись когтями в голую ногу, рванула вон из кухни. От неожиданности и резкой боли Кирилл тоже заорал, выронив из рук кружку, которая разбилась о напольную плитку с таким грохотом, будто рухнула полка с посудой. Через полминуты, наблюдая ползающего по полу с тряпкой мужика в трусах, на кухне, в одной ночнушке, появилась хозяйка.


- Ну и что это у нас тут происходит? – позёвывая, произнесла она.

- Кошка твоя чёртова, под ногами путается! Доброе! Прости, Марин, разбудил - хотел всё тихонечко сделать.

- Это кот, во-первых. А во-вторых, всё равно пора вставать, так что не парься. Иди, там на полочке в ванной аптечка есть, заклей ногу пластырем, а то кровью всё заляпаешь.


Вернувшись, Кирилл обнаружил Марину уже одетую в халатик, шарящей по полкам в холодильнике.


- Чем тебя кормить то, женишок новоявленный? – спросила она.

- Да фиг знает… а что есть?

- Кашка овсяная есть, яичницу могу сделать, пельмени вон в морозилке завалялись.

- О, пельмени гут! Только с бульоном, если не трудно, сушняк замучал.

- Ладно, садись, не мешайся тут. Сейчас сделаю.


Пристроившись в уголочке, Кирилл смотрел на ладную попку Марины, хозяйствующей у плиты и думал о том, как бы начать разговор про вчерашнее. Но она поняла без слов.


- Не мучайся, я же всё вижу! Ничего не помнишь? Неудивительно – ты вчера «в ударе» был. На каком моменте память отшибло?

- В ресторане. Тосты говорил, потом как обрезало.

- У-у-у, так ты самое интересное пропустил! – засмеялась Марина.

- В смысле? – содрогнулся Кирилл.

- Да ладно, всё нормально. Ты ходил прямо, разговаривал, песни пел красиво в караоке. Было полное ощущение, что ты с нами.

- В каком ещё караоке?

- В хорошем, самом модном у нас в Сухуме.

- Чёрт… не помню. Точно всё нормально было?

- Говорю же – нормально, не парься. Всем понравилось, тебе зал аплодировал. Особенно эта, про Западную Сибирь. Даже я слезу пустила, дура старая.

- С чего это старая то?

- А с чего молодая? Мне так-то 35 уже, если не знал.

- Не, ну ты зря…

- Что зря? Что, мать за ногу, зря? Полжизни прошло, а я таких, как ты, домой таскаю, вместо того, чтобы с мужиком нормальным жить! – взвилась вдруг Марина.

- Послушай, но я то здесь причём? Сам не знаю, почему я здесь. Даже не думал. Ты же с Гариком была весь вечер. Я что, насильно тебя сюда притащил в том состоянии, в котором был? Я твою жизнь поломал, что ли? – Кирилл, сам не ожидая от себя, тоже взбесился.

- Ты чего разорался то, боец? – Марина вдруг подошла к нему и поцеловала. – Ладно, проехали, прости – погорячилась. Ты, кстати, меня вчера богиней называл, на коленях стоял. Единственный раз в жизни удостоилась такого. Поэтому я тебя и забрала пораньше, а не с Гариком вашим пошла. Пожалела. Ты такой весь был бедный, потерянный. Глаза грустные-грустные, плакал даже у меня на плече в такси.

- Вот чёрт! – Кирилл снова вспомнил свои унитазные рыдания. – Прости, накрыло меня в церкви этой, Очамчирской. Не знаю, что это было, но крепко проняло. Весь вечер не отпускало.

- Я заметила. Тебя словно подменили. Такое, я слышала, бывает: как ни крути, а место там намоленное и священное. Недаром паломники туда чередой прутся. Мне тоже там нравится, но не накрывает, как тебя. О, пельмени готовы! Иди, хоть штаны одень к столу.


Когда Кирилл, одетый и причёсанный, вернулся на кухню, на столе уже стояла дымящаяся узбекская «коса» с пельменями и открытая литровая банка солёных огурцов. Маринка прихлёбывала чай, закусывая овсяным печеньем.


- Похмеляться будешь? – деловито спросила она. – Три стопки, больше не дам. А то опять тут устроишь…

- Что устрою, в смысле?

- Сезон откровений, что… лучше бы сексом занялись просто.

- А что было? – Кирилл поперхнулся.

- Ничего. Не было ни-че-го. Мы пришли, ты пошёл в ванную. Долго там мылся, уронив полку с шампунями, потом вышел в трусах и заявил, чтобы я тебя исповедовала. Обязательно в белом платье, почему-то. Свадебного, как понимаешь, у меня нет, поэтому я надела ночнушку. Потом ты заявил, что убил человека, и что только я могу тебе помочь. Обещал отвезти меня в Новосибирск и показать мне какую-то могилу. А, ещё улики какие-то. Мне это всё надоело, и я пошла в душ. Когда вернулась, ты уже храпел, сидя на диване. Я тебя раздела и положила спать. Вот и всё, что было. Никакого секса. Что с тобой? Ты чего так побледнел то вдруг?

- Ничего, сейчас пройдёт. – Кирилл покрылся холодным потом. На него вновь накатила вчерашняя марь Храма.

- Э-э-э, ты только не вздумай кончиться у меня тут! – всполошилась Марина.

- Всё нормально, лапа, не волнуйся, это не кончина. Ложь моя выходит. Видимо, и взаправду пришло время мне покаяться. Не могу я больше носить это в себе. Дай мне водки и слушай… Будь, что будет.

 

Часть вторая. Так получилось.


Случилось это в далёком 1992 году. Пятеро друзей, проживших много лет в одной комнате общежития, собрались, наконец, после долгого лета, вновь. Четверо из них так и продолжали учиться, один лишь Кирилл, бросив Универ на третьем курсе, и обзаведясь женой, покинул честную компанию, но не в моральном плане, а в физическом, ибо снял квартиру в городе. Однако, дав в своё время взятку коменданту в натурном варианте (пара новеньких унитазов), он по-прежнему был прописан в общаге, поэтому на совершенно законных основаниях проник в жилище будущих учёных, неся в портфеле две бутылки Кальвадоса, напитка мечты всех романтиков. У друзей практика заканчивалась в разное время, Кирилл тоже где-то пропадал до середины октября, так что вместе собраться удалось лишь в конце осени. Обычно в Новосибирске в это время уже дуют ветра и позёмкой летит первый снежок, но тот, далёкий октябрь 92-го, затянулся, и на дворе стояло бабье лето. Днём было под 20, ночи тоже, по-прежнему, несли лишь долгожданную прохладу, а не навевающие тоску порывы ледяного воздуха. Для приватной пьянки друзья переместились из своей комнаты в фотолабораторию, поскольку их сосед по блоку, ненавистный физик, обрюхативший сестру-геологиню, обзавёлся малышом. Хоть все и ненавидели физика, днями напролёт слушавшего группу «Пикник», но против малыша ничего не имели, питая слабые надежды в том, что тот, когда вырастет, станет настоящим геологом и как-то решит проблему с неадекватным папашей.

Фотолаборатория, ключами от которой обладал Бор, являлась идеальным местом для обособленной и тихой пьянки. Будучи расположенной на втором этаже, она обладала отдельным окном, выходящим в лес за общагой, и железной дверью, выбить которую было не под силу даже тому же самому Бору, имеющему в «багаже», после срочной в Афгане, удар ногой силой в 500 кг.

Кстати, о Боре и остальных участниках пьянки. Бор – Игорь Боровицкий, крепкий тюменский парень, которому сама судьба предначертала продолжать дело родителей-буровиков. Первый курс пробухал, вследствие чего пошёл служить. Благодаря природной силе и несгибаемой воле (3 раза сбегал с призывного пункта, желая попасть в афганскую команду), успел повоевать, хоть и в инженерных войсках. Был комиссован после контузии и решил поступать вновь на тот же факультет.

Олег. Тоже успел послужить, причём в десанте, но обошлось без Афгана. Человек в футляре. Всегда доброжелательно улыбался, но стоило только зажечь искру, как он взрывался. Какие бесы водились в его душе – одному Богу ведомо, но как друг и товарищ он был незаменим, за своих всегда стоял горой. В геологию пошёл уже после армии, видимо, надеясь усмирить своих бесов в походной жизни.

Кирилл. Тоже сын родителей геологов. Умом и отвагой не блистал, но был безнадёжным романтиком, влюблённым в Севера. В те, далёкие ныне, времена это приветствовалось.

Ромка. Чистый гуманитарий. Как он попал в геологию – загадка для всех, и даже для него. Началось всё с палеонтологии: всякие трилобиты, ракушки и скелеты рыбёшек. Не сумев поступить на археологию, Ромка решил попробовать взять вершину с другой стороны, и пошёл на геолога, где тоже преподавались аналогичные по теме курсы. Потом как-то втянулся, съездил на первую-вторую практики, и решил остаться.

И, наконец, Димка, по кличке «Бурят», хотя и чисто русский на рожу. Кличку получил из-за места своего рождения и совершенной непосредственности. В своё время его старший брат наводнил общагу легендами своей дикой необузданностью в драках и многочисленными любовными подвигами, но младший брат оказался совсем иным, хотя и пытался достичь хоть каких-то успехов в боксе. По сути, в общаге авторитета у него не было никакого, однако близким друзьям он был известен, как простой, незатейливый и честный парень. Ну, не повезло, что у него такой харизматичный легендарный старший брат, что же теперь?

Вот такая разномастная компания собралась в комнате №415 после поступления. Первое время было непросто, отношения не клеились. Бор и Олег жили своей взрослой жизнью; не служившая молодёжь, которой повезло с законом об отсрочке от армии, своей. Но к концу первого курса всё более-менее успокоилось, а после практики на Алтае, показавшей, хоть и в первом приближении, кто чего стоит, вообще всё наладилось. На втором курсе, было, перед заселением, надумали разбежаться по разным комнатам, но как-то упустили момент, и вновь оказались вместе. Так и сдружились окончательно…

…И вот, прошло четыре года. Кирилл, бросивший Универ, и занявшийся каким-то самому ему непонятным бизнесом на бирже, скучал по старым общажным друзьям, и с радостью примчался к ним, когда узнал о том, что все собрались. Друзья, у которых книги Ремарка стояли на почётной полке над кроватью Бора, долго осматривали и нюхали Кальвадос, принесённый богатеньким спекулянтом Кириллом, а потом, в ответ, выставили пару бутылок настоящей «Пшеничной» ещё советских времён, тайком вытащенных из-под дивана папы какой-то дурочки, хоть при этом и дочки академика СОРАН, пустившей Бора для любовных утех в коттедж, который в то время полагался учёным мужам.

Получилось всё очень душевно. Бурят с Ромой нажарили картохи на сале, Бор раздобыл откуда-то уже не продававшуюся в магазинах трёхлитровку маринадов венгерского Глобуса, а Олег изъял у знакомых девчонок из общаги истфака две банки солёных груздей. Последнюю бутылку Кальвадоса решили растянуть под игру в преф. Ромка играть отказался и, влекомый жаждой алкоголя, пошёл к своим друзьям археологам, в общагу гумфакультета, так что остались играть вчетвером. Кириллу определённо не везло в этот вечер. Схватив пять взяток на мизере, он загрустил и вдруг вспомнил о своём подарке.

- Ёшкин кот, совсем забыл! Я же тут в Миассе в командировке был, там магазин златоустовских ножей есть. Чёрт, как же я просохатил то? Где мой портфель, кто видел?

- Там, в комнате, валяется на кровати, - ответил Бурят.

- Димон, не в службу, а в дружбу – принеси, а? Я что-то пьян уже в зюзю. Если не в падлу, а?

- Да нет проблем, ща! – ответил Бурят и скрылся за дверью.

- Парни! Бор, Олежик, вы должны оценить! Мне замдиректора трубного завода сказал, что это точная копия «ножа разведчика» Второй Мировой. Размеры, сталь, заточка – всё, как боевое оружие. Там они номерные, но я денег сверху дал в полтора раза, продавец на кого-то другого оформил. Так что особо ими не светите, но в маршрутах точно пригодятся!

- Киря, ну нафига? – ответил Бор. – Ты что, правда считаешь, что мы тут собачий хер без соли хаваем? Зачем такие подарки?

- Слушай, Бор, иди в жопу, а? Вы мне гораздо больше в жизни подарили! Что ты, что Олег, что Ромка… да тот же Бурят. Я живу и зарабатываю сейчас благодаря тому заделу, что вы мне дали. Это самые лучшие годы в моей жизни! Те, что я провёл в общаге. Вы просто этого не понимаете, поскольку варитесь здесь, в своей каше, а я уже снаружи. Вот, Олежик, помнишь ты мне как-то сказал: - «Если ты что-то делаешь, то делай это так, чтобы тебя пробирала дрожь от того, что ты делаешь?» Помнишь, нет?

- Нет, Киря, если честно, не помню, - засмеялся Олег. – Но за свои слова всегда отвечу.

- Во-о-о-т, видишь? Нифига вы не помните. А мне сейчас каждое ваше слово, каждая фраза дорога. Ведь вы же меня жизни учили! Ладно, наливай! Буряту тоже плесни, зачем хорошего парня обижать? О, а вот и Димон портфель принёс, дай-ка его сюда…


Кирилл начал вытаскивать из портфеля завёрнутые в бумагу ножи.


- Они одинаковые с виду, но все ручной работы, а не фабричной, так что выбирайте – кому какой в руку ляжет!

- Блин, Киря, супер! – восхитился Бор. – Я вот этот возьму! Прямо под мою клешню!

- Да, хорошая штука! – Олег крутил на руках два ножа.


Даже Бурят впечатлился, пробуя надрезать оставшиеся ошмётки сала. После первой эйфории, Олег вдруг сказал:


- Надо их на броске проверить. Хороший нож, с правильной балансировкой, должен в полёте лезвием вперёд лететь. Есть у нас чего, куда бросать? Не в окно же…

- Там, под столом, должна быть плита ДВП, - махая ножом, ответил Бор. – Вытаскивайте, я на неделе новую притащу из лаборатории. О, видите край? Так, Бурят, Киря – обоприте её на дверь. Вот, хорошо. Только дверь закройте на замок, чтобы никто не вошёл, от греха подальше. Так, хорошо, поехали!


У Бора и Олега ножи втыкались, у Димки и Кирилла через раз. Старшие наперебой пытались объяснить, как правильно держать нож при броске, но оба новичка были настолько пьяны, что учёба не помогала.


- Всё, хорош! – объявил Олег. – Завтра продолжим обучение. Давайте ещё партеечку по 10 копеек за вист, и пойдём спать. Лично мне завтра тему диплома с преподом обсуждать.

- Раздавайте, я в туалет, - объявил Бурят и нетвёрдой походкой направился к двери.


Так и поступили. Налили, раздали, и понеслась. Набрав 200 вистов, Кирилл расслабился, и второй раз за вечер пошёл на мизер. И вновь поймал «паровоз».


- Да чтоб вас…! – выругался Кирилл, и с досады, схватив рядом лежавший нож, со всей силы кинул его в сторону двери.


Раздался короткий вскрик. В проёме распахнувшейся двери стоял Ромка. Из его груди торчал нож…

 

Часть третья. Дружба



- Это правда? – спросила Марина.

- Да. Чистая.

- И что потом?

- Подожди, не торопи - я хочу всё по порядку. Свари мне ещё пельменей, пожалуйста. И давай, не будь цербером, достань водку из холодильника. Я же к тебе с чистосердечным, а ты так бессердечно ко мне.

- Подожди, алкаш, - вздохнула прокурорша, - надо позвонить твоим бубликам. Арестовываю тебя на сегодня, сказочник, никуда не поедем. Отменю экскурсии. Сиди здесь. В туалет можно.



Когда Ромка упал на пороге, первым очнулся Олег.


- Твою мать! Вы чего устроили? – с этими криками он бросился через стол, роняя всё на своём пути, к Ромке.


После него, задвигались все, кроме Кирилла. Тот сидел в полном оцепенении и только без остановки причитал:


-Как? Как? Я же… ? Как? Дверь была закрыта. Я же… Как? Я… это всё не так. Нет, это не так. Рома, вставай! Не шути !

- Твою мать! – зашипел Бор. – Олег, заткни этот фонтан, иначе я сейчас ему с ноги заряжу!


Олег подскочил к Кириллу и от души влепил ему звонкую пощёчину, от которой тот слетел со стула.


- Тихо! Лежи! Сами разберёмся.


Ромка был мёртв. Без вариантов. Несколько секунд агонии, во время которой дёргающиеся ноги постучали дверь об косяк, правая рука пыталась обхватить ручку ножа… всё, обмяк. Лёжа на полу, Кирилл всё это видел, несмотря на снующих над телом Ромки товарищей. В голове засела одна мысль – это сон. Это страшный сон. «Я напился», - констатировал он. - «Это мне снится. Так не бывает. Это какой-то воспалённый бред».

Эхом, приглушённо, до него доносились обрывки разговоров и фраз.


- Нож не вытаскивайте, кровью всё зальём… Сука, хорошо попал, точно… Не дышит? Пульс есть?… Вот же говно… Киря, твою мать… И что теперь?


Через 5 минут все, кроме лежащего у порога Ромки, сидели за столом.


- Так, Олег! – начал речь Бор. – Что делаем? Мы с тобой тут старшие, нам решать.

- Я не знаю, братишка. По идее, никто ни в чём не виноват. Это если сверху смотреть на ситуацию.

- Какого хрена дверь открытая оказалась? Киря же лично её закрывал!

- Бурят сцать ходил, - глухо обронил Олег.

- Слышь, олень, ты почему дверь не закрыл на ключ? Не молчи, бля!

- Я… Я не знаю… - заикаясь, и весь дрожжа, промолвил Димка.

- Хорош давить, Игорь, - промолвил Олег. – Тут нет смысла искать виноватых. Мы все участвовали. Начиная с моей идеи бросать ножи в дверь.

- Что ты хочешь сказать?

- Я уже сказал.

- Кирилл?

- Надо звонить в милицию, - угрюмо произнёс тот. – Я за всё отвечу, вы тут не причём.

- Ты в своём уме? Жена у тебя на каком месяце?

- На восьмом.

- Замечательно! – повысил голос Бор. – А ты думаешь, что мы просто вот так отскочим? Нет, дружок, нам тоже дипломов после этого не видать. Из Универа отчислят, как пить дать. Это же чистой воды криминальная бытовуха – напились и зарезали собутыльника. На весь Новосиб прогремим! В новостях покажут… Всяко-разно условку припаяют, как минимум.

- Бор, что ты предлагаешь? Давай ближе делу, - вновь вступил в разговор Олег.

- Время – три часа ночи. Общага спит. Даю 99,9%, что никто не видел того, как Ромка входил в общагу. Прячем тело. Всё. Рома к нам не приходил, пропал на улице.

- Да даже если и приходил в общагу, - включился молчавший до этого Бурят, - то потом мог уйти. Главное, что мы его не видели.

- Да, логично. Соображаешь! – похвалил его Бор. - Ну, так что? Спасаем Кирю? Все согласны?

- Да, он наш товарищ, – глядя Кириллу в глаза произнёс Олег.

- Бурят?

- Я с вами! И за Кирю.

- Тогда поехали!


Следующие два часа были одним непреходящим кошмаром. Олег сбегал вниз, посмотреть, есть ли кто на вахте, кроме спящей вахтёрши Ираиды, а также захватить из пожарного щита лопату и топор. Тело Ромки зомбированные Бурят с Кириллом завернули в два одеяла, обвязали старыми альпинистскими верёвками и потихоньку спустили из окна комнаты, в сторону леса. Для Кирилла всё это было, как в тумане. Руки были его, но мозг отказывался воспринимать реальность происходящего. Потом, взявшись за верёвки, тяжеленный свёрток потащили в сторону спорткомплекса. Там, с задней стороны, протекал небольшой ручей, образовавший тихий овраг, поросший непроходимым орешником. Метрах в пяти от этого оврага, под большой лиственницей, раскинувшей свою крону метров на 10 в округе, они и закопали Ромку, закидав могилу хвоёй и старыми ветками. Бор приказал копать землю голышом, чтобы не пачкать одежду...

…Наступил рассвет. Четверо усталых, голых, перепачканных землёй ребят, стояли на краю оврага, и наблюдали, как восходящее солнце заставляет дымиться подмёрзшую ночью траву. Было тихо, лишь одинокий щебет незнакомой птички заводил свою утреннюю песню. Бор сказал:


- Отныне мы все повязаны кровью. Ромка погиб от нашей руки. Киря, не от твоей, не считай себя виновным во всём. Так бывает, это жизнь. Сейчас важно только одно – мы все повязаны. Скажет правду один, потянет за собой других. Поэтому, давайте поклянёмся именем Ромки и сохраним эту тайну. Так получилось не со зла, едрить всех святых. Никто не хотел, чтобы Рома умер, никто! То, что случилось, это незапланированная даже Богом хрень. Нам всем нужно жить дальше. У тебя, Кирилл, жена на восьмом месяце, нам Универ заканчивать в следующем году. Так давайте просто помнить Романа, как ушедшего раньше нас. Мы все там будем, и пусть он нас там накажет. Прости нас, брат, – мы не хотели этого.


Обмывшись в ручье, друзья натянули на мокрые тела одежду, и так же, по верёвкам, чтобы не светиться проходом через вахту, поднялись в фотолабораторию. Общага спала. Кирилл порывался уехать домой, но Бор его не пустил.


- Подожди, послушай меня! Мы с тобой очень сдружились за эти годы. Я плохого тебе не посоветую. Сегодня и завтра самые сложные дни. Ты не уснёшь, я знаю по себе. Я терял друзей на войне. Так что, доверься и проведи ещё один день в общаге, с нами. Никуда не выходи из комнаты, ни с кем не разговаривай. Потом расстанемся. Вам с Бурятом нужно будет уехать из города на недельку. Олег останется – он свой, проверенный, не сдаст. В вас я не уверен. Искать Ромку, если мы не заявим завтра, начнут только дней через пять. К тому времени мы все успокоимся и примем правильные, нужные решения. Помни только, что отныне за тобой мы. И от тебя зависит наша жизнь…


На следующий день, под вечер, неожиданно похолодало, и пошёл крупный, пушистый снег.

 

Часть четвёртая. Десять лет спустя


- Готовы твои пельмени! - сказала Марина, ставя перед Кириллом очередную косушку с дымящимся бульоном.

- Спасибо, Богиня моя, – пробормотал он, водя носом над ароматным блюдом. – Что за волшебные специи?

- Не волнуйся, не афродизиаки. И не подмазывайтесь, подозреваемый, продолжайте свой криминальный рассказ. Я даже водки ещё плесну по доброте душевной, давно таких литературных откровений не слышала. Подвинь свою рюмку… И скажи-ка мне ещё кое-что. Где тот самый нож? Оставили в теле?

- Нет. Мы Ромку раздели. Одежду и нож Бор утащил куда-то в сторону, подальше, и закопал отдельно, на следующий день. Я не знаю где, честно. Он никому не сказал.

- Хм, хитро. Продвинутый чувак этот ваш Бор. Лихо у него криминальное мышление поставлено. Как следствие прошло?

- Хорошо прошло. То есть, наоборот, никак. Всё, как и предполагали – никто не видел, как Ромка в общагу к нам заходил. Ушёл из одного места, в другое не пришёл. Нас почти и не допрашивали. Пропал пьяный человек, мало ли что могло с ним случиться. Бор сам и заявил в милицию через три дня, что, мол, друг потерялся. Сказал, что думали, ну загулял в другой общаге, тем более, что это обычное дело, бывает. Телефонов же мобильных не было тогда. Археологи его тоже сказали, что пришёл он к ним подвыпивший, у них ещё бухал, потом они спать легли, а он ушёл куда-то, ничего не сказал по поводу того, куда идёт. Всё сложилось. Вот так: пропал без вести, типа.

- Погоди, а родственники?

- Не торопи, сейчас расскажу…




Пролетели 90-ые. Ребят раскидало по стране. Кирилл свалил в Москву, Бор уехал к себе, в Тюменскую область, Бурят тоже в родные края подался, Олег вообще куда-то пропал, никто не знал где он и как. За десять лет прошедших лет встретиться у них так и не получилось, да и не до этого было.

Первым объявился Олег. Кириллу позвонил начальник площадки и сказал, что пришёл какой-то заросший волосами чувак и спрашивает генерального. Говорит, что, мол, старый университетский друг.

- Слушай, Анатолий Иваныч! Ты же знаешь, у меня этих друзей пол Новосиба, и все на работу просятся. Тебе нужны люди? – раздражённо ответил Кирилл.

- Нет.

- Ну и скажи ему, что не набираем никого. Всё, отбой.

- Подождите, Кирилл Сергеевич: он говорит, что вы точно захотите его увидеть. Некий Калинкин Олег.

- Ох, нифига себе! – только и смог произнести в трубку Кирилл. – Так, Иваныч, делай, что хочешь, но привези этого Олега ко мне прямо сейчас. И не потеряй по дороге.


Через полтора часа на пороге кабинета стоял патлатый худой парень.


- Олежик, здорово! Сколько лет, сколько зим! Слушай, тебя вообще не узнать – только по глазам. Прошёл бы мимо на улице, правда! – Кирилл крепко обнял старого друга. – Ты куда пропал то? Никто про тебя вообще ничего не знает. Хотя подожди, не рассказывай пока. Поехали пивка хлебнём, там и поболтаем. Всё равно на работе уже делать нечего в такое время. Здесь недалеко!


- Я не пью, Кирилл, - заявил Олег, когда они присели за столик в баре. – Вообще ничего, ни водки, ни вина, ни пива. Лет пять уже, как завязал.

- Ну и ладно, дело твоё. А я пропущу пару кружек, если ты не против. Ну, давай, рассказывай, где пропадал.

- Если коротко, то по Европе путешествовал. Как в 95-ом по туристической визе въехал в Польшу, так оттуда по всей Европе до сих пор и катался на велосипеде. Вот, только месяц назад впервые за эти годы в Россию вернулся, тоже на велике. Пару дней в Минске провёл, вот теперь в Москву заехал.

- Погоди, а как ты так умудрился? Визы получал или вид на жительство оформил где-то?

- Будешь смеяться, но все эти годы без виз жил. Внутри Европы ты никому не интересен, чтобы у тебя визу проверять. К тому же я на велосипеде, по дорогам не езжу. Так, тропами лесными, да через деревни. Вообще нет проблем.

- А деньги? Как питался, где жил?

- Деньги ерунда. Как только заканчиваются, ищу работу. Пару месяцев повпахивал, потом на полгода этих денег хватает. Работы никакой не чураюсь. Живу в палатке, сплю в спальнике, даже зимой. Ем мало, от выпивки и мяса отказался давно уже. Так что 200 евро в месяц мне на еду за глаза хватает.

- Ты прямо йог натуральный! Святым духом питаешься, - рассмеялся Кирилл.

- Да, начинал я с йоги, кстати. Сейчас уже глубже ушёл, в вишнуиты подался. Много читаю, практикую, на семинары хожу. В Европе с этим проблем нет, в каждом более-менее крупном городе мои братья по вере есть…


Так, за лёгким и непринуждённым разговором прошло три часа. Наконец, Олег затронул больную для обоих тему.

- Как там Ромкины родители? Помогаешь? Не бросил?

- Нет, не бросил конечно. Денег даю периодически. Недавно отец его в какую-то передрягу с бандитами попал, выручал его. Потом на квартиру дочке добавил. Помнишь, сестра у него младшая была, Анечка?

- Нет, не помню. Я же у него дома не был никогда.

- Ну, не важно. Она, кстати, школу в следующем году заканчивает. Вроде как на золотую медаль идёт.

- А мама его? У неё же со здоровьем проблемы были, насколько я помню…

- С мамой всё плохо. Это моя самая страшная боль. Там с головой беда, но я тут бессилен. Отцу предлагал в больничку её определить, обследование, туда-сюда, но она ни в какую. Считает, что Ромка жив, по экстрасенсам ходит, кучу денег на них спускает. Разговаривает с ним постоянно вслух, будто он рядом сидит, зовёт его обедать и так далее. Очень тяжело всё…

- Да уж, натворили мы делов… Знаешь, поначалу у меня и дня не проходило, чтобы я себя не проклинал за ту ночь. С другой стороны, я понимаю, что тогда не было хороших вариантов, все плохие. Ладно, Киря, прости, что начал этот разговор. Тебя тяжелее всего, понимаю, а тут я ещё с расспросами. Вон, тридцать лет тебе, а уже весь седой. Сам то с собой примирился, нет?

- Нет. Не получается. И не думаю, что когда-нибудь получится. Только дети на этом свете и держат, так бы давно ушёл.

- Церковь?

- Нет, это не моё. Несколько раз пробовал… как-то всё не так, не открывается душа. Свечки ставлю, конечно, постоянно, как в церкви бываю. Но молитвы не помогают.

- Ладно, братишка, держись. Давай заканчивать, поздно уже. Да ты и поднабрался достаточно.

- У меня переночуешь?

- Нет, зачем? Ты прости, но за эти годы я привык жить так, как я живу. Если не сложно, позвони своим на площадку, чтобы выделили мне место потише, где палатку можно поставить. Душ же там у работяг есть? Больше мне ничего не надо.

- Ну ты даёшь! Я так понимаю, что это не обсуждается?

- Нет, ты же меня знаешь…

- Хорошо, скажу Иванычу, он всё организует. Куда ты потом?

- В Москве меня больше ничего не держит, завтра утром поеду в Новосибирск потихоньку. К Бору в Тюмень заскочу, проведаю.

- Это сколько тебе пилить-то на велике до Новосиба?

- Недели три, может месяц. До холодов всяко успею. Да ты не переживай, всё нормально. Это моя жизнь, я привык.

- Телефон дай свой, хоть на связи будем.

- Да, конечно, записывай. Но он у меня обычно выключен, я им не пользуюсь. Только если что узнать или родителям позвонить. Мне он не нужен.

- Как же я тебя найду, если что?

- Зачем? Мы обо всём поговорили. Бог даст, свидимся и так. Прощай, братишка, рад был общению…


Больше Кирилл его не видел.

 

Часть пятая. Новая могила


- Да, друзья у тебя как на подбор, со странностями, - усмехнулась Марина.

- А кто нормальный в наше время? И что такое эта «нормальность»? – потянуло Кирилла на философию.

- Ну, вообще-то не все трупы прячут тесной компанией, а потом десятилетиями это скрывают. Я так понимаю, что никто не проговорился?

- Сложно сказать… лично я тебе первой открываюсь. Как остальные, не знаю. Но судя по тому, что до сих пор я на свободе, тайна сохранена. К тому же, теперь уж точно никто ничего не найдёт

- Как это?

- Водки больше не дашь?

- Нет. Только чай.

- Эх… ладно, давай свой чай. Сейчас всё объясню.



Прошло ещё пять лет. За эти годы Кирилл уже неоднократно встречался с Бором и Бурятом, приезжавшими по делам в Москву, связь между ними, слава Богу, наладилась. Бор стал большим чиновником в своей Тюмени, добравшись с места председателя общества воинов-интернационалистов до зама губернатора по строительству. Бурят, единственный из них, работающий по специальности, тоже не бедствовал, возглавляя одно из районных представительств иностранной нефтяной компании. В общем, в жизни все как-то устроились, обзавелись семьями, детьми. Про Олега было известно только то, что он пару лет провёл на Алтае, занимаясь своими индуистскими практиками, потом пропал где-то в Тыве, уйдя, по слухам, в буддистский монастырь. Связи с ним ни у кого не было.


Однажды Кириллу позвонили из родного Универа. Молодая девочка прощебетала в трубку, что в этом году у факультета юбилей, и прислала по е-мейлу приглашение. Но на Кирилла в это время навалилась куча работы, поэтому он решил проигнорировать мероприятие. Созвонившись с Бором и Бурятом, которые отнюдь не хотели пропускать это празднование, он извинился за своё вынужденное отсутствие, пообещав проставиться в Москве при встрече. На том, было, и порешили, но за день до юбилея Кирилла вдруг набрал Бор:


- Слушай, Киря! Бросай, нафиг, всё и приезжай. Ты должен это увидеть!

- Что увидеть то? Ваши пьяные рожи я раз в полгода наблюдаю. Да и что мне там делать? Я же не выпускник, а так просто, мимо проходил.

- Ты когда последний раз в Универе был?

- Года три, может четыре, назад, а что?

- Вот и приезжай. Это касается нашего старого дела. Сообщи, каким рейсом летишь, мы с Бурятом тебя встретим.


Озадаченный донельзя Кирилл отложил дела, и этим же вечером рванул в родные пенаты.


Друзья не подвели, встретили в аэропорту. Бурят с утра уже неплохо похмелился, а бедолага Бор был сам за рулём роскошного Лексуса.


- Ты где такую телегу раскопал? – поинтересовался Кирилл, отхлебнув коньяка из фляжки, любезно подсунутой Бурятом.

- Да одолжил у коллеги своего местного. Неплохо они тут живут, у нас строже с этим! Водилу я пока отпустил, он нам не нужен. Поехали скорее, покажу тебе что-то. Не нажритесь только по дороге, а то я вас знаю, черти!


Внешне общага ничуть не изменилась, даже двери остались те же самые. Из нововведений нелепо смотрелись лишь автомобили, припаркованные около неё. «Да…» - с грустью подумал Кириллл. - «Студент нынче другой пошёл. Это мы голодали и подрабатывали при каждом удобном случае, а сейчас гляди-ка – не протолкнуться от машин». Припарковавшись, друзья вылезли из салона и направились в лес. Он пытался задавать вопросы, но те хранили полное молчание, лишь загадочно улыбаясь. Но Кирилл уже и так понял, внутренне похолодев, что они идут на могилу к Ромке. Зайдя за общагу, друзья попросили его закрыть глаза и повели за руки. Открыв по команде очи, Кирилл тут же их зажмурил обратно – настолько увиденное поразило его…


…Вокруг всё изменилось. Лиственницу спилили, сделав из пенька небольшой аккуратный столик со стоявшими вокруг скамеечками. Вдоль всего ручья, одетого теперь в камень, тянулась со вкусом оформленная набережная с фонарями, а в полуметре от места Ромкиной могилы красовался небольшой фонтанчик с маленькой бронзовой скульптурой, изображающей человека с птичьей головой - Теута, древнеегипетского Бога мудрости и знаний.


Последний раз Кирилл навещал Ромку года 4 назад, но тогда всё здесь было по-старому. Место глухое, заброшенное, через орешник продраться не с руки даже влюблённым парам, так что могилу никто не тревожил. Друзья тоже не жаловали посещениями, заскакивая лишь по случаю - всем было тяжко приходить сюда. Лишь выгоревшая цветистая тряпочка, повязанная на одной из веток, да пара пустых бутылок водки , поблёскивающих в ручье, безмолвно говорили о том, что, хоть и редко, но бывали бывали здесь и Олег и остальные.


Кирилл, дрожжа всем телом, снова переживал события той страшной ночи, пока от воспоминаний его не отвлёк голос Бора:


- Хватит пялиться, Киря. Ты бледный, как смерть. Иди к нам, помянем Ромку…


На столике уже стояли четыре стаканчика и фляжка с коньяком, Бурят резал нехитрую закуску.


- Что это всё? Кто сделал? – сбитый с толку, спросил Кирилл.

- Давай, помянём сначала, потом расскажу, - ответил Бор, разливая коньяк по стаканчикам. – Димон, вставай! Прости нас, Господи, если возможно. За Ромку…



- Короче, так, - начал Бор, выпив и поставив один стаканчик с конфетой на край фонтана. – Я же сюда ещё три дня назад прилетел, командировку оформил у шефа, парочку сотрудников прихватил. Ну и, конечно, к здешнему заму, коллеге моему, заглянул. Несколько совещаний провели, официоз, то да сё. Показывал он нам планы, отчёты, картинки всякие. Тут я глядь, а там проект реконструкции спорткомплекса Универа. У меня аж сердце в пятки ушло, думаю – не дай Бог! Ненавязчиво этот проект выдёрнул из папочки и смотрю. А Дмитрич, коллега который, это увидел, да и спрашивает, мол, красиво? Это мои молодые архитекторы постарались, студентам отдавал проект делать! Я его и спрашиваю, мол, а как с реализацией то проекта? Универ же мне родной, я здесь учился. Да давно всё сделано, отвечает, ещё прошлым летом, после пожаров. Каких ещё пожаров? Ну ты что, говорит, не слышал – в прошлом году у нас леса горели? Я говорю – слышал, но не думал, что около Универа. Да вообще жопа была, отвечает, чуть до главного корпуса не дошло, спорткомплекс еле отстояли пожарники, крыша уже горела - так полыхало. Хорошо, что лето было, студентов из общаг не пришлось эвакуировать. А у меня уже и проект готов, так что сразу после экспертизы деньги выбил и начал стройку ускоренными темпами, чтобы к учебному году успеть закончить. Я говорю – прикольно, а можно как-нибудь съездить, посмотреть? Да не вопрос, отвечает, через пару часов скатаемся, мне всё равно в Академгородок надо по делам. Так я всё это и увидел. Вчера, вон, Димона сюда притащил, он тоже офигел, решили тебе сразу звонить.

- Мда… я тоже знал, что леса тут горели, но про Универ как-то пропустил. – поражённый Кирилл всё крутил головой . – Надо же как…

- Как нам повезло? – Бор усмехнулся. – Да, можно и так сказать, именно повезло. Теперь мы свободны, понимаете? Нет больше могилы, никто ничего никогда не докажет. Как они только костей не увидели, я не понимаю… Тут же перекопали всё метра на полтора-два. Вон, в фонтан воду подводили, электрику, опалубку лили.

- Может, из-за горельника, - подал голос Бурят. – Тут же пилили всё сначала, пни выкорчёвывали.

- Да, скорее всего поэтому. Но уже не важно, по сути. Бурят, давай разливай, надо ещё выпить. Знаете, мужики, я всё это время себя корил за то, что втянул вас тогда в такую жуть. Но сами поймите…

- Да ладно, Игорёк, не надо всего этого сейчас, - перебил Бурят. - Мы всё понимаем. Вы с Олегом тогда реально нас спасли. Кто знает, как бы жизнь повернулась, если бы по-другому поступили? Так что давайте выпьем за избавление от этого кошмара. А Ромка, он всегда с нами…

 

Часть шестая. Весы правосудия


- Та-а-ак, - медленно произнесла Марина. – Ну и хитрец… То есть ты мне тут три, а нет! – уже четыре часа втираешь про то, как кончил своего друга, а в конце концов оказывается, что и доказательств то уже тю-тю. Ай, молодец! Ну и зачем всё это было нужно?

- Я не знаю… просто выговорился… двадцать с лишним лет молчал, носил всё это.

- И что мне теперь прикажешь с этим делать?

- Я же говорю – не знаю. Нет у меня никакого хитрого плана, зря ты так. Просто как-то всё сложилось вчера разом. Храм, ты, алкоголь…

- Ну, про Храм и алкоголь я понимаю. – Марина встала и заходила взад-вперёд по кухне. – А я то тут причём?

- Помнишь, вчера, в Храме, около иконы стояли вместе?

- У мироточащей?

- Да. Ты прямо на неё смотрела, я немного сбоку. И как-то получилось, что я перевёл взгляд с иконы на тебя и понял, что ты – это она.

- Кто она? Богородица?

- Ну да.

- В смысле?

- Ну, я не знаю как объяснить. Меня уже тогда накрыло какой-то волной, я слабо отдавал себе отчёт в том, что происходит. Сердце колотилось так, что вот-вот выскочит, в ушах сплошной гул стоял. Как бы это сказать то… я ощутил, что вот она та, кто меня будет судить. За убийство Ромкино, за всё остальное.

- Ты ещё кого-то прирезал?

- Да причём тут? – Кирилл схватился за голову. - Не издевайся. Нет, никого больше не убивал, если тебя именно это интересует. Кроме, пожалуй, Ромкиной мамы.

- Ладно, ладно, прости. А что с мамой? Умерла?

- Не знаю, уже второй год никого из них найти не могу. Анечка, сестра Ромкина, после школы в Англию уехала учиться. Я так думаю, что она и родителей туда перетащила. А возможно, что и они сами уехали, чтобы к дочке поближе быть, сложно сказать. Ведь она у них одна осталась. Итог такой, что телефон отца выключен, мне они тоже не звонят, в квартире никто не живёт. Я туда и сам заезжал, и водилу посылал – никто не открывает. В общем, всё, прервалась связь. Не знаю где они. Но факт то не в этом, а в том, что именно я привёл маму к такому её состоянию, понимаешь?

- Понимаю, остаётся только надеяться, что всё у них в порядке. Уффф, ну что же мне с тобой делать то? Судить, как ты говоришь? Как? Это же смешно, ты сам себя наказал. По мне, так лучше в тюрьме отсидеть, чем всю жизнь такие тайны хранить… Хм, погоди-ка минутку… про суд вспомнила вдруг… да не может быть!


Марина метнулась в комнату, принесла ноутбук и застучала пальчиками по клавишам.


- Как интересна-а-а, - протянула она, бегая глазами по экрану. – Неужели такое бывает? Я ведь знала, но забыла совсем. На-ка вот, почитай! – и повернула к нему ноутбук.


Заинтригованный Кирилл уткнулся в экран, где была изложена история Илорского Храма. В частности, один из абзацев гласил о том, что:


Под названием «Елыр-ныха» или «Айлыр-ныха» («Илорская икона», «Илорская святыня») известна среди абхазов «святыня», связанная с Илорским храмом, находящимся в сел. Илор, в 3-х верстах от Очемчир. Что это за «святыня» или «икона», абхазы определенно не знают; но они уверены, что это могущественная святыня, карающая всякую несправедливость и являющаяся как бы божеством справедливости. Самурзаканцы — христиане имеют некоторое представление о Георгии Илорском (Илорский храм во имя св. Георгия), знают и Илорскую икону св. Георгия; остальные абхазы в большинстве ничего или почти ничего не знают ни о Георгии, ни об его иконе в Илорском храме.
С Илорской «иконой» или «святыней» связывается множество легенд. Существует легенда о золотых «весах правосудия», которые некогда будто бы висели в церкви; спорщики становились под весами и чаша весов опускалась над головой правого…


- Вот тебе и раз, - произнёс потрясённый Кирилл. – Это что получается, меня там судили что ли?

- Откуда мне знать? – пожала плечами Марина. – Из меня такая же верующая, как из тебя. В церковь только по большим праздникам. Ещё и с моей то работой.

- Как мне теперь быть? Что делать? Как узнать, в какую стороны эти весы склонились?

- Думаю, что ответ ты найдёшь только там, на месте. Только не в пьяном состоянии, как вчера. Хотя, сейчас ты тоже уже вон, полбутылки выхлестал за исповедью. Давай сделаем так: ты сейчас ляжешь и проспишься пару часиков. Я пока пойду, делами своими позанимаюсь, друзей твоих отправлю куда-нибудь, а потом вернусь, и съездим в Очамчиры вновь.

- Да мне жутко неудобно тебя напрягать…

- Отстань, убивец. Ты меня уже по уши втянул в эту историю, так что теперь так просто не отделаешься. Да и женское любопытство это такая вещь, знаешь… Марш на диван! И не вздумай сбежать у меня, я дверь запру!



Сон навалился сразу, как только Кирилл закрыл глаза. Он бежал по пустынным улицам, не понимая, куда бежит и зачем. Завернув за угол, он вдруг увидел обычную старую девятиэтажку с выбитыми окнами. От неё разило холодом и смертью, но ему очень было нужно туда попасть. Боязливо зайдя в подъезд, он узрел разбитый лифт и разрушенные лестничные проёмы. Где-то наверху были слышны детские голоса. Тут Кирилл понял, что там его младшая дочка, она попала в беду и нужно её выручать. В руке оказался нож. Под ногами бегали и пищали крысы, хватая его за штанины, но он тихонько, стараясь не шуметь, поднимался по лестнице. Голоса были всё ближе, потянуло сигаретным дымом и алкогольным смрадом. Чёрная дверь. Распахнувши её, он увидел сбившихся от испуга в кучку детей, которые со страхом взирали на двух мужиков, стоявших перед ними. Один из них держал за руку его дочь.


- Папа! – сказала она. – Спаси меня!

- Я уже здесь, малышка моя. Не бойся, идём домой.


Тут один из злодеев обернулся. И хоть лицо его было скрыто маской, Кирилл понял, что это тот самый, только уже повзрослевший, Пашка из соседнего класса, с которым они когда-то дрались в кровь.


- Вот ты и пришёл, - глухо произнёс он, и бросился на Кирилла. Схватившись, они кубарем выкатились на лестничную клетку.

- Зайка, беги! – закричал Кирилл и вонзил в Пашу нож. Тот жутко завыл, но продолжал толкать его куда-то дальше. На мгновенье обернувшись, Кирилл понял, что сейчас упадёт в открытую шахту лифта, но продолжал с яростью втыкать в злодея нож, хоть сил уже и не оставалось.

- Сейчас ты умрёшь! – прохрипел окровавленный Паша и столкнул Кирилла в пропасть…


…Снова пещера... Сжимая в руке окровавленный нож, он обернулся, и увидел костёр. Не понимая, мёртв или жив, обойдя горячее пламя, он оказался в фотолаборатории. За столом сидели его друзья, такие же молодые, как в тот самый день. Они смеялись и махали руками, зовя его к себе. На подоконнике, весело болтая ногами, сидел такой же счастливый Ромка.


- Давай к нам, Киря! – улыбнулся он. – Брось нож, он тебе не нужен. И не бойся, друг, всё хорошо…

 

Какбэ, да

 

Благодарствую

 

Не понял вопроса, про какую тюрьму?

 

Спасибо! Не очень красиво об этом говорить, но в этой ветке и другие мои рассказы есть

 

Рассказ бы не родился без этой церкви. Правда душевное место. Долго в себе носил, не знал, куда "пристроить" это воспоминание. Потом как-то в один из вечеров всё сложилось.

А погода, она не при делах. Это же художественное произведение, хоть и основано на более-менее личностном опыте

 

Спасибо за замечание, тут я лажанулся, ага