Настоящий козёл

Залепухин был настоящим козлом. Нет, у него не было копыт, от него не воняло, и он не любил капусту. О наличии у него рогов могла сказать только его жена. Но она молчала. А Залепухин не спрашивал. Козлы мало чем интересуются, что касаемо их собственной жизни и тем более – личности. И уж совсем им противны всякие неприятные подробности.

Поэтому, Залепухин не подозревал, что он козёл. Чувствовал – что-то с ним не то, но что именно, понять не мог. У козлов всегда так. Знают о ближних почти всё, а о себе – только хорошее. Это как с покойниками.

Первый раз его назвали козлом ещё в школе. Залепухин тогда подумал, что это несправедливо. А главное – за что? Насрал в мешок со сменной обувью одному ботану, который не дал списать контрольную. Всего делов то! Правда, обращение «козёл» тогда прозвучало не конкретно к Залепухину, а так… в пространство. Он ведь никому ничего не сказал. Просто насрал и тихо похохатывал, наблюдая издали за реакцией хозяина мешка. Только когда возвращался из школы, что-то внутри у него скребло и неприятно зудело. Где-то в области солнечного сплетения. Залепухин не придал особого значения собственному недомоганию, подумав, что это сосиски из школьной столовой, скорее всего. Или булочка, которую он украл из портфеля своей соседки по парте.

«Сука долговязая. Мало того, что не обращает на меня внимания, ещё и булка эта теперь… нужно будет завтра тоже ей в мешок насрать», - подумал Залепухин и злорадно улыбнулся.

Козлы не отличаются особым воображением. Если уж начали срать в одну точку, будут заниматься этим, пока по рогам не получат. Или не засрут всё.

По рогам не давали, Залепухин привык и начал потихоньку гадить во все мешки без разбору. Гадил до тех пор, пока в раздевалке не поставили дежурного.

«Сволочи», - подумал Залепухин, - «а как весело было».


В армии портфелей не носили, вещмешки выдавали только при выезде в полевой район, в общем, срать было некуда. Да и хлопотно. Поэтому, Залепухин начал промышлять воровством. Воровал в основном деньги. Тратить боялся и прятал украденное в ножку кровати. Воровал до тех пор, пока в казарме не начались волнения. Опасаясь шмона, Залепухин во время ночного дежурства достал накопленное и положил в первую попавшуюся тумбочку.

Хозяина «первой попавшейся» били коротко, но больно. А потом долго и затейливо чмурили.

Во время бития «крысы», Залепухин стоял в стороне и чувствовал жжение в области яичек. Во время затейливого чмурения, остаточные явления в его организме постепенно затухали.


На втором году службы, дежуря на коммутаторе, Залепухин подслушал разговор жены одного из прапорщиков с её любовником. Недолго думая, он достал чистый лист бумаги, газету «Красное знамя» и ножницы. Остаток дежурства Залепухин провёл за вырезанием отдельных букв и слов из газеты. Кастрированные слова он разместил на бумаге в виде текста следующего содержания:

«Уважаемый гвардии прапорщик Кукла В.С. Вашу жену ебёт младший лейтенант Андреев М.Ю. Ха- ха. Ваш доброжелатель».

Через неделю прапорщик Кукла вошёл в оружейку в сопровождении дежурного по роте. Кукла достал из пирамиды «калаш», забил рожок и, уперев автомат в стену, налёг на него грудью.

Прапорщика не стало сразу, а одна из пуль раздробила ногу дежурному сержанту.

Залепухину было не смешно. Яички гудели, а в области солнечного сплетения прочно засел металлический стержень. Залепухин, первый раз в жизни по-настоящему зассал.

Но ничего в жизни не длится вечно. Инцидент позабылся, яички отгудели, стержень отторгнулся. Залепухин вернулся к прежней жизни. И постепенно демобилизовался.


На гражданке Залепухин первое время бездельничал, пока не понял – срать в портфели и тырить мелочь было уже не актуально. Актуально было всеми правдами и неправдами зарабатывать деньги. Неправдами получалось быстрее и больше. Он устроился на работу, где козлил по мере возможности, обкрадывая предприятие. Женился, и потихоньку начал срать в душу жене. Заморочек с болями в солнечном сплетении и в области паха он уже не испытывал.


Залепухин пошёл вверх и вширь, поступив на должность главного бухгалтера ликероводочного предприятия. А потом случилось непредвиденное. Залепухин залетел и сел. Сел прочно и надолго.

Уже в зале суда он почувствовал, как его яички жалобно сжались и зазвенели. В области солнечного сплетения вообще творилось чёрт знает что.

Зона – не гражданка, и даже не армия. Разглядеть в Залепухине козла было несложно. Козёл звенел яйцами, пыхтел солнечным сплетением, но в итоге обломался, оперился и стал петухом.