Люди уходят...

Умиротворяющую тишину квартиры взбудоражил звонок мобильного телефона. На дисплее горели цифры незнакомого номера.

«Слушаю внимательно»

«…»

«Чтооо?! К-к-каак?! При каких обстоятельствах??»

«…»

Рассудок судорожно пытался осознать то, что звучало в динамике телефона сухим голосом работника медслужбы.

«Это…это…и что будет теперь?! Подождите, у меня в голове не укладывается…»

«…»

Густой комок подкатил к горлу и плотно застрял. Голос начал хрипеть и ослабевать.

«Ясно…понял…спасибо за информацию…»

На том конце линии зазвучали короткие гудки. В квартире вновь установилась полная тишина. Слышан был лишь стук собственного сердца.
В голове вихрем крутились десятки вопросов. «Как?! Почему именно сейчас?!

Что делать дальше??». Поверить в услышанное было до невозможности трудно. Да и зачем?! Этого не может быть. Просто не может!!
И даже если так (хотя этого все равно отказываюсь в это верить), как врачи могли это допустить?! В клинике была современная техника, квалифицированные работники – почему они допустили это?! Они же клятву давали, клятву Гиппократа, они должны были за нее бороться и следить за малейшим изменением ее состояния! Так почему же тогда это произошло?! Халатность?! Недосмотр?! Не иначе! Ну они у меня получат по полной, я им устрою веселенькую жизнь!

Далее кутерьма рабочего дня отвлекла и поглотила с головой своими внеочередными задачами и проблемами.

Ночь была тяжелой. Кровь кипела в венах, хотелось действовать, сделать хоть что-нибудь, чтобы услышанное оказалось ложь, злой шуткой или просто ошибкой. Может еще все можно изменить? Может это не перманентно и еще есть шанс поправить то, что свершилось?! Скорее всего еще не все методы использованы, нужно будет поговорить с врачами, заплатить, не важно что – нужно попытаться. Затем была цепочка из короткий сновидений, состоящих из несвязного бреда утомленного мозга.

Холодное утро ноября. И первая мысль – а не был ли это кошмар, бредовый фильм, который смонтировал уставший за неделю мозг, просто страшный сон?!

Ответ ледяной волной накрыл душу. Хотелось не разлеплять веки, еще раз уснуть и чтобы все это оказалось не настоящим. Силы, которые еще вчера хлестали через край, сегодня куда-то ушли…

С трудом выбравшись из кровати, дополз до ванной, включил душ. По плечам начали бить прохладные струи воды, скатываясь ниже и ниже, заставляя вздрагивать каждым сантиметром тела. Постепенно, потоки живительной влаги начали пробуждать и насыщать энергией. В голове было абсолютно пусто. Осознание неизбежности накатывало все сильнее.

Улицы города встретили осенней бесчувственностью и серостью. Дорога до ее квартиры заняла, казалось, несколько часов, ощущение пространства и времени исказились.

Около дома смолили сигареты и скупо перекидывались фразами несколько знакомых мужчин. Пожав руки, я переступил порог темного подъезда. На втором пролете, около окна стояла деревянная крышка, обтянутая красным корпетом, с крестом посредине. Сердце начало биться сильнее от этого элемента ритуала…ритуала, который все-таки состоится.

Дверь квартиры была распахнута. В коридоре столпились родственники, знакомые и не очень друзья семьи, кто с цветами, кто с венками, но всех их объединяли черные тона в одежде и глубокая печаль в глазах. Пустота постепенно опускалась ниже, из голове, заполняя шею, подбираясь все ближе и ближе к сердцу.

В центре зала стоял гроб. Резкая боль пронзила душу. Нет, слез не было. Мужчины ведь не плачут, да и разучился я. Она была как восковая куколка, сухая, с легким желтоватым оттенком кожи. Глаза ее были сомкнуты. Ужас осознания того, что больше я не увижу их чистоты и глубины, не услышу больше ее тихого, уверенного и размеренного голоса, не ощущу прикосновения тонкой руки, заполнил разум до краев. Постоянно подходили все новые и новые лица, кто-то пускал скупую слезу, кто-то рыдал навзрыд, а некоторые просто возлагали цветы у ее ног, и отходя в сторону начинали что-то тихо обсуждать.

Периодически раздавались звуки мелодий мобильников – 21 век, плять…не могли выключить заранее и проигнорировать звонок. Все они казались чужими, как будто не осознающими произошедшего и его бесповоротности.

Началось отпевание. Батюшка в черной рясе быстро зачитывал молитвы. Все зажгли свечи и крестились, вторя святому отцу. Кто-то искренне, кто-то чтобы не выделяться из толпы.

Затем был вынос тела. Женщины рыдали, мужчины стояли понурив головы. Только у отца по щекам текли слезы. Я никогда прежде не видел его слез. Пустота опустилась еще ниже, почти достигнув сердца. Процессия медленно двинулась в сторону катафалка под звуки похоронного оркестра, оставляя за собой шлейф из цветов и еловых веткок на дороге.

Колонна из автомобилей тронулась. Лица людей, проходящих мимо, которые можно было наблюдать через тонированное окно автобуса, выражали то страх, то печаль, но в большинстве своем - отстраненность. Никто не хочет верить, что эта боль может придти и в их жизнь, затронув каждый уголок души.

И вот он, пункт назначения, последняя станция для всех. Свежевырытый прямоугольник 2.5х0.5, оградка, столик со скамьей и высокий лакированный крест.

Ботинки быстро испачкались рыжей глиной и опавшей листвой. Вдалеке слышались звуки забивающихся свай будущих новостроек и карканья ворон. И вот, начинается последнее прощание. Люди подходили к гробу, что-то говорились сквозь слезы, бестолку пытаясь совладать с ломающимся голосом. И вот он мой черед. Подхожу, касаюсь края деревянного короба. Голова пуста. Абсолютное состояние вакуума. И лишь одна мысль не уходит – это последний раз, когда я ее вижу. Отхожу в сторону, пряча глаза за рукой. Но слез все нет. Неужели я стал слишком черствым и бездушным?! А может боль настолько глубоко, что так и должно быть?

Все попрощались. Гробовщик заколачивает крышку, а пустота в душе опускается своим холодом все ниже и ниже. И тело опускают вниз, в сырую от дождя землю…

По щеке побежала теплая капля, обжигая замерзшую кожу. Вот уже гроб на самом дне. Каждый кидает горсть мягкой от влаги земли на крышку. Вслед за первой, пробежала и вторая. За ней третья. Вот их уже небольшой ручеек. А я-то думал, что разучился плакать…

Начался мелкий дождик - небеса тоже соболезновали нашей утрате. Откуда-то появилась водка и бутерброды. Вежливо отказываю по привычке, но не тот случай – приходится идти на компромисс, распивая красное вино, закусывая поминальными блинами и рисом с изюмом.

Дождь усиливался, постепенно серая масса людей начала растекаться по машинами и направляться к ресторану, где должны были продолжаться поминки.

И вот уже все за столом. Много прекрасных слов было сказано. Многое было вспомнено. Отец все также не скупился на слезы.

Люди уходят. К сожалению, но в конце концов уходят от нас навсегда. В такие моменты тяжело принять утрату, смириться с тем, что больше ты этого человека никогда не увидишь. Вдвойне тяжело, когда понимаешь, что многого не сделал с ним вместе, многое не пережил с ним, не помог ему когда было нужно, ссорился из-за каких-то мелочей жизни, отказывал по пустякам и просто не приложил должных усилий в каких-то эпизодах жизни. А сколько еще можно было сделать вместе... И вот в этот момент пустота полностью поглощает твою душу, затмевая ее свет. Принятие того, что все это уже не изменить. Никак. Теперь это прошлое. Полное приятных моментов, ярких дней и эмоций… но прошлое, которое не вернуть.

Действительно не вернуть, как бы этого ни хотелось.

Обращаюсь к читающим сей опус. Цените своих близких. Цените, как бы это ни казалось тяжелым. В один момент, причем в самый неожиданный и, казалось бы, невероятный – их может не стать. Дарите радость окружающим, не собачьтесь из-за житейских проблем, считайте счастьем каждый момент, когда близкие люди рядом, в не зависимости от того, кто это – родственник или друг. Цените, дабы потом не было мучительно больно, за бесцельно потраченное время.

Посвящается Новиковой Марии Ивановне. Царствие Вам Небесное. RIP.

P.S. Эта осень какая-то слишком холодная (с) smarty 2010