Царевна На зеленом листе лилии, плавающем в мерзком, вонючем болоте, сидела зеленая лягушка. Эта тварь была не менее мерзкая, чем все это болото, да еще и помноженное эдак на семь-восемь. По ее землистого цвета тельцу то и дело пробегали судороги. Наверное, замерзла – подумал я – а может быть, болеет чем-нибудь (вроде лягушачьего тремора). Вся ее мерзкая зеленая кожа была покрыта не то бородавками, не то коросточками, не то прыщиками. На левой передней лапе у нее не хватало одного пальца. Правый глаз был полузакрыт какой то прозрачной пленкой, и создавалось впечатление, что на глазу было некое подобие бельма. Рядом с лягушкой плавало мертвое тельце дохлого пескаря и источало тошнотворный запах. -Господи Боже мой, неужели мне придется целовать эту тварь? – меня совершенно не прельщала перспектива прикасаться к этому земноводному, не говоря уже о том, чтобы пытаться просунуть свой язык между ее зелеными челюстями. Да она ведь ни разу в жизни зубы не чистила! Но если я ее не поцелую и она не превратится в принцессу, то домой мне лучше не возвращаться. Э-эх, была не была! С этим возгласом я стал раздеваться. У болота было довольно холодно, и я начинал дрожать. Ну да ничего, если все получится и эта жаба превратится в прекрасную девушку, то я своего не упущу. Плевать на болото, плевать на лягушку, главное, – достать бабу. Лягушка смотрела на меня одним нормальным и одним бельмоватым глазами. До нее было плыть метров пять-семь. Интересно, что за мысли сейчас крутятся в ее черепной коробушке? Да и вообще, может ли она представлять, что значит для нее тот голый дрожащий человек, бурчащий что-то себе под нос у края болота? Я разделся и зашел в болото по колено. Густая холодная жижа противно чавкнула и плотно обхватила мои дрожащие ноги. Вздохнув, я начал свой путь к счастью. Ох, и тяжела ты, судьба Иванушки-дурачка! Вон, мой старший брат запустил стрелу в боярский двор, женился на боярской дочери. Ну и что, что она шлюха, ну и что, что вся деревня ее имела, зато браток-то мой теперь живет, как сыр в масле катается. Все есть – и дом, и хозяйство, и даже беговую лошадь ему отец боярской дочки на свадьбу подарил! Да и средний брат не подкачал – пустил стрелу в купеческий дом, и, соответственно, женился на купеческой дочери. Конечно, для девушки вес в восемьдесят килограмм – небольшой перебор, но, учитывая размер состояния ее батюшки-купца, можно поработать и над таким телом. А вот моя стрела улетела в это поганое болото, и теперь мне приходится ползти по нему, раздвигая осоку и отмахиваясь от комаров, которые несказанно обрадовались моему появлению. Вода дошла мне уже до шеи, а лягушка все еще находится вне пределов моей досягаемости. По-моему, скоро уже придется плыть, а с плаванием у меня всегда было напутано. Но разве это может остановить человека, который ради своего счастья готов целовать жабу взасос? И вот я потихоньку подплываю к заветному зеленому созданию, которому суждено стать моей невестой. Интересно, как я сейчас выгляжу? Наверное, не очень похож на прекрасного принца! Да и хрен с ним, это вам не сказка о мертвой царевне! Ему, кстати, тоже несладко пришлось – целовать мертвую, холодную бабу – это вам не шутка. Но, в принципе, если тот принц имел некоторую некрофилическую направленность, то, не проснись та царевна сразу после поцелуя, он мог бы перейти к так называемому прямому осуществлению супружеского долга. Хе-хе-хе! Но, с другой стороны, ему не надо лезть в болото! Обуреваемый такими невеселыми мыслями, я добрался до моей зеленой избранницы. «Ну что, здравствуй, жаба! Пойдем со мной, я из тебя красивую бабу сделаю» – с хищной улыбкой сказал я и протянул руку к лягушке. Но мое счастье, по-видимому, не понимало, что я пришел, чтобы внести радость в ее жизнь – жаба попятилась к краю листа, на котором восседала. Тут я призадумался – перспектива гоняться за лягушкой по этому бескрайнему источнику вони меня совершенно не прельщала. Жаба же решила обратное – повернувшись ко мне своей зеленой задницей и квакнув, она прыгнула с листа в воду на добрых полтора метра вдаль. – Вот сука! – вырвалось у меня, - куда же ты, блядина, скочешь-то! Ноги уже начинало сводить судорогой и меня то и дело начинала посещать мысль пойти на попятную. Но тут же передо мной вставало грозное лицо моего батюшки и его напутственные слова: - Без бабы, охламон, домой можешь не приходить! Также в мозгу проносились образы моих злорадствующих братьев, односельчан и друзей. Я уже практически слышал перешептывания своих старушек-соседок: -А наш Ванька-дурачок опять обосрался – без невесты вернулся! Ну уж нет, без бабы мне домой лучше не приходить. Придется следовать за этой зеленой тварью. – «Итак, с показательными выступлениями по художественной ловле лягушек в вонючем болоте выступает Иванушка-дурачок из деревни Клюево!!!»– заорал я на все болото и нырнул в мутную жижу. После трехчасовой «художественной ловли» я, вконец измучившись и продрогнув, наконец-то заполучил в руки перепуганную и дрожащую «царевну». Сжав ее так, что она, по-моему, готова была родить ежика, я выбрался на берег. - Ну что, Ваня, приступим к чудесным превращениям? – спросил я сам у себя и посмотрел на земноводное, зажатое у меня в кулаке. На царевну эта жаба совсем не походила. Ничего, встречают по одежке, провожают по уму – подбодрил я себя и начал искать у лягушки губы. После непродолжительных поисков я понял, что с губами у лягушек очень напутано – место, откуда изредка доносилось глухое хрипение, которое, по-видимому, надо расценивать как призыв «возьми меня, я вся твоя!», так вот, это место совсем не походило на прекрасные уста царевны. – Интересно, мне нужно просовывать туда язык? – мелькнуло у меня в голове. В общем, протерев жабью морду рукавом рубахи, я приблизил ее к своему рту, и, закрыв глаза от отвращения, прикоснулся губами к лягушачьей морде. От жабы шел стойкий запах дохлого пескаря, который плавал около нее несколько часов назад, да и вкус ее «губ» был примерно из той же оперы. Лобызнув лягуху, я открыл глаза и стал ждать чудесного превращения. По истечении пары минут я понял, что принцессы пока не наблюдается. Ладно, будем продолжать экзекуцию. –Смелее, Ванька, - подбодрил я себя – вполне неплохая лягушка, и на вкус ничего. Вспомни как целовался на сеновале с Катькой, нажравшейся самогонки, от нее воняло еще хуже. С такими мыслями я во второй раз начал целовать лягушку. Но все оставалось по-прежнему – я был Ванькой-дураком, а лягушка – лягушкой. По истечении пятнадцати минут страстных поцелуев, когда я уже даже насмелился просунуть кончик языка между плотно сжатых жабьих челюстей, что уж точно должно было превратить лягушку уж если не в прекрасную царевну, то хотя бы в страшненькую старушенцию, я начал понимать, что пытаться превратить этого земноводного в человека сродни попытке найти чистую пресную воду в пустыне Гоби. Но со свойственной всем дуракам настойчивостью я продолжал осыпать поцелуями это холодное, покрытое бородавками тельце. И тут за моей спиной, в зарослях осоки, послышался девичий смех. Меня как будто ошпарили кипятком – я никак не ожидал появления кого-либо в этой глухомани. Подпрыгнув на месте, я оторвал лягушку от своих губ, и спрятав несчастную жабу за спину, повернулся в направлении смеха. Осока зашевелилась, и на берег болота вышла девушка. Меня словно долбануло по голове трехпудовым кузнечным молотом – такой красоты я еще не видел. Девушка, смеясь, подошла ко мне и сказала: - Парень, ты что, дурак? Ты зачем жабу целуешь? В этот момент я, наверное, походил на вареного рака. Мне показалось, что от стыда у меня покраснели даже ногти. –Никого я не целую – сдавленным голосом смог сказать я – Я лягушку отогреть пытаюсь, она замерзла очень. А ты-то чего здесь делаешь, в такой глуши? - Я-то живу здесь, недалеко, с дедушкой в избушке. Дедушка у меня из староверов, поэтому, когда пришли попы обращать всех в новую веру, он забрал меня и в лес ушел. Так и живем с ним уже, считай, восемнадцать лет. А ты откуда будешь? - Я из Клюева буду – пробурчал я, рассматривая девушку исподлобья. – Пришел на болото торфа набрать, на зиму. А тут лягушка попалась, замерзшая вся, ну, я ее и отогревал. - Ага, а зачем язык ей в морду-то совать? – засмеялось прекрасное лесное создание. - Да не совал я никуда язык, показалось тебе! – вспылил я. - Да ладно, совал – не совал, какая разница. Скажи лучше, не мог бы ты мне помочь, у меня дедушка совсем плохой стал, надо бы дров на зиму нарубить, ну и вообще по хозяйству посодействовать? – при упоминании дедушки на ее прекрасных бездонных глазах навернулись слезы. Ради этих глаз я был готов пойти хоть на край света. - Конечно помогу, - сказал я и переспросил: - Так где ты живешь-то? - Да тут недалеко, пять минут ходьбы, пошли – молвила девчонка и прыснула: - А лягушку ты с собой потащишь? Меня снова бросило в краску – в моем кулаке все еще была зажата несостоявшаяся царевна. Разозлившись непонятно на кого, я со всего размаха швырнул земноводное в поганое болото. Лягушка унеслась зеленым метеоритом, и до меня донеслось ее жалобное кваканье в полете. – Да пошла ты, сволочь, еще бородавок, поди, от тебя нахватался, - подумал я, и, повернувшись к своей новой судьбе, сказал: -Ну, показывай свои дрова! 6 сентября 2002г.
Чубакофф, красава! особенно понравилось " По-моему, скоро уже придется плыть, а с плаванием у меня всегда было напутано" "Но все оставалось по-прежнему – я был Ванькой-дураком, а лягушка – лягушкой"